Рыжего обходила стороной легенда о том, что эльфы все повально прекрасны и неописуемо возвышенны. Прекрасной была мама, временами побрившийся Нуада, а своей мудростью и возвышенностью сбивал с ног отец.
Ллир вообще не верил в то, что он прекрасен настолько, что хоть картины с него пиши. Остроухий с утра не верил ни во что, кроме апокалипсиса, дефолта и падения евро, поэтому единственной его целью было поскорее отделаться от всех обязательных утренних процедур. И, в конце концов, уйти. Но рыжий задержался.
Эльф внимательно посмотрел на себя в зеркало. Прекрасным в нем был только нос с горбинкой, рыжие брови и отросшие волосы. Все остальное исключительно на любителя. Например, рот. Широкий рот с пухлыми (почти бабскими) губами. Ллир привычно облизнул и скорчил рожу, самому себе доказав, что мало кто представлял эльфов такими клыкастыми.
Донован почесал лоб. Подозрительно изучил лицо на наличие новых веснушек. Он нашел только царапину от ветки. Шрамы он давно воспринимал как дополнение к веснушкам и считал, что так тоже сойдет.
Под глазами тени. Ллир углядел выпавшую ресницу (тоже рыжую), она почему-то поблекла на фоне всего этого безобразия, и сдул в раковину. Не до желаний с утра.
В целом, состояние рожи в такую рань эльфа устраивало. Донован коснулся свежего синяка на скуле и поджал губы. Деревья сопротивлялись. И самое обидное, что это было правдой, и царапину с синяком он заработал исключительно из-за невнимательности и крайне задумчивого состояния.
Ллир задумчиво потер старый шрам на переносице, повел носом, учуяв аромат свежесваренного кофе, и пошел на кухню эволюционировать. Проблемы внешности в выходные волновали его не больше, чем цвет трусов живущей по соседству разведенки.